Байки Музейного История седьмая

(слышно шарканье ног, невнятное бормотание)… а что борода? А и хорошая борода, я считаю, подходящая. Волосатая, как положено, чего бы ещё? Шея не мёрзнет опять же… (хмыкает, снова что-то неясно бормочет) И чего вообще придираться? Гребешком вычёсываю опосля каждой, почитай, еды; крошки не сыщешь, хоть в лупу глянь, хоть мышку голодную подсылай. Чисто, опрятно. Так нет ведь – неладно ей, ты подумай, а? Вот кто когда мог бы придумать, что домовому на бороду мода какая-то полагается? А? Ну вот кто?! Метёлкой, вишь, торчит… да хоть бы и метёлкой? Предмет полезный, достойный, никакой обиды я в нём для себя не замечаю. Странный народ эти наши домовихи, иной раз вовсе не поймёшь, чего им надоть!.. (возмущённо сопит)

… А впрочем, я так понимаю, что и у людей такая ж незадача: то так надо волосья подрезать, до эдак проредить… И борода опять же – то ли в ней самый что ни на есть мужеский форс, то ли вовсе даже странность и этот… как бишь его… пережиток.

А ведь не такая простая эта штука: волосья привести в порядок и образовать из них красоту. Хоть какая мода случись. В ранешнее время прямо ножом чиркали: зажал пальцами пучок – и р-раз! Ну, а бороду уж лезвием каким скребли, ясное дело. Бритва там, а то и прямо нож, ага. Потом ножницы: это уже куда ловчее, спору нет. Они и посейчас в ходу, как без них? У меня, к примеру, тоже ножницы в хозяйстве есть, да такие приладистые, ловкие; вот только точить их дело хитрое, прям беда. Чуть не так направишь – всё, не станут резать. Характер у них такой, что ты!

А вот у нас тут ишпонат кстати появился… Недавний ишпонат, задаренный от народу, при том ещё к музею непривычный, домашний. Нехитрая вещь, а всё же как есть прибор нужный как раз для этого дела, стрижечного. Это ить сейчас так: чуть есть надобность – пожалте к этому… как его, сердешного… подрихмакеру. Вот он тебя в креслице усадит, простынкой накроет да и подрихтует тебе что хошь – прическу, там, бороду или, допустим, усы. В лучшем виде. А в ранешнее-то время такой красоты и знать не знали. Сами стригли друг друга, а как ещё?

Или вот хозяйка: возьмёт она ножницы с расчёской, да и давай ровнять волосья и мужу, и детишкам. Нелёгкое дело, между прочим. Без сноровки-то таких лестниц на голове настроишь, что смех и грех! Ну, мелкий-то ребятёнок обтерпится, чего там. А ежели сурьёзный отец семейства? Ему же вовсе досада от людей насмешку получать!

Так что очень даже понятно, отчего этот самый ишпонат имеет такую ценность в семейном хозяйстве. Название ему простое – машинка. Взял в руку и знай дави на ручки, сжимай, покудова пальцы не закрючит! А в ней ножик-то лезвием так и бегает повдоль зубчиков, которыми волосья прихватываются. Вот и весь прибор. Хитрости большой нет, а облегчение большое. И надёжная, куды с добром!

Вот наша-то, например, куплена боле сорока лет тому. И что ж? Жива-здорова! А взяли её не просто так: дадено было семье денежное пособие, да не простое, а за сурьёзное достижение – пятый ребятёнок народился! Аккурат с того года, с семьдесят четвёртого, указ такой вышел: многодетным семействам, которым небогато живётся, деньги давать от государства. Вот и решила хозяйка, что за выданные деньги приобресть надо именно такую вещь.

Спросите – а что, не было подрихмакеров на острове? А и были, помнится, ещё полсотни лет тому назад неподалёку от нынешнего клуба магазин стоял, ага, зелёный такой дом, и при нём завели особое место с названием «комбинат». Вот там и стригли народ, особливо в субботний банный день. Ну, очередь, понятное дело, да и свой рабочий рупь готовь, не без того. А коли ты безо всякого комбинату прям у себя на дому можешь любую голову обиходить – тут-то ты кум царю, важное дело!

И надо ж, какой фокус! Покуда я с машинкой-то беседу вёл по-свойски, откуда ни возьмись – гармошка запиликала! Что за притча? А вот что: вишь, пришла она в наш музей от того же самого семейства, и уж настолько привыкли они ладом трудиться, что теперь и не разлучить!

Такая вот давнишняя картина и рисуется – хозяин, только что наново постриженный да в бане напаренный, не уходя от стола, где только что отужинал, берёт в руки гармонь и играет любимое – непременно «Катюшу», потом «Враги сожгли родную хату»… Война-то ещё как помнилась, вот и песни те пелись! Владел гармонью сперва отец, который игрывал на ней и в довоенные годы, и после фронту; а жил тогда на золотом руднике с чудным названием Любовь – это есть такой Кыринский район в Забайкалье… Потом уж семья на Байкале оказалась. Так вот от отца, значит, к сыну гармонь перешла, и уж он в свою очередь меха растягивал до самых преклонных лет.

Я так понимаю, доброе это дело, душевное, правильное – и играть на струменте самому, и попеть по-семейному или, допустим, с гостями да друзьями… Ох, люблю я иной раз затянуть старый напев, ага!.. А что касаемо до бороды – так я ишо подумаю, каку таку моду мне из неё изобразить. Машинку вон и поспрошаю. У неё опыт-то – куды с добром! Признакомлю их с ножницами моими, пущай посоветуются по-свойски, как мне покрасивше себя представить. А то ишь – «метёлка», гляди-ка!.. (возмущённо фыркает, выключает диктофон).