Приольхонье. Шесть страниц про «Великий Перелом».

Конец 1920-х — начало 1930-х годов – отказ от курса Новой Экономической Политики (НЭП) и начало «Великого перелома» – политики форсированной индустриализации и коллективизации сельского хозяйства. Это время великих свершений и первых пятилеток. Ставится задача в короткий срок преодолеть экономическое отставание от передовых стран. Закладываются основы мобилизационной экономики с предельной концентрацией ресурсов в руках государства. Данная политика привела к получению значительных результатов в промышленности и к переходу в сельском хозяйстве к коллективному земледелию.

Подобная ситуация в полной мере проявляется и на территории Приольхонья, где под руководством местной партийной организации осуществляется переход к коллективному хозяйствованию. Колхозное строительство оперировало к нормам социальной справедливости и основывалось на перераспределении собственности. В это время налоговые комиссии и собрания групп бедноты выявляют и клеймят «кулаков». Проводится земельная реформа, направленная на отчуждение земли у индивидуальных пользователей и ее передачу коллективным хозяйствам (артели, сельскохозяйственные коммуны, товарищества с общественной обработкой земли). Дополнительно государство гарантировало оказание помощи коллективным хозяйствам – финансами, агротехникой, семенным фондом, внедрением агрономических технологий и т.д., что должно было положительно сказаться на результатах сельскохозяйственной деятельности. Осознавая возможные преимущества, предложенные государством, часть населения, особенно беднейшего, активно включилась в работу по реализации программы проводимых преобразований.

Характерным признаком этого периода является укрупнение существующих и образование новых коллективных хозяйств, при организации инфраструктуры которых порой создавались новые поселения. Примером появления подобного новообразования может служить поселок «Пролетарский», куда летом 1928 года на лучшие покосные земли Куртунского сельского общества переселилось 14 дворов (68 человек).

Параллельно с развитием колхозного строительства большое внимание уделяется социальному развитию села. Ставятся задачи по ликвидации безграмотности, улучшению системы здравоохранения и бытовой обустроенности. Население привлекается к обсуждению общественно–значимых проблем. Декларируемые государством перемены – широкомасштабное социалистическое переустройство деревни и колхозное строительство — значительная часть крестьянства связывала с возможным улучшением жизненного уровня. Результатом проводимых мероприятий стало массовое вступление населения в колхозы. По состоянию на 15 декабря 1931 года в булучных Советах коллективизировано (по хозяйствам): Алагуевский – 85%; Косостепский – 50%; Ангинский – 92%; Чернорудский – 83%; Ольхонский – 90%; Зама–Онгуренский – 46%.

Происходящие изменения у активной части населения, особенно в молодежной среде, вызвали необычайный духовный подъем. Проявления неподдельного энтузиазма просматриваются даже, на первый взгляд, в незначительных поступках и событиях. Наглядным примером такого воодушевления может служить решение, принятое молодежью, проживающей в Ангинском булуке. «Партийцы, комсомольцы и беспартийные»: Бураев О., Шипхинеев Б., Баднаев Р., Степанов Б., Бороев М., Орлов А. Р., Родькин Х., Халбаев Д., Цыбиков Т., Афанасьев Ш., Шигаева А., Хоньеев Б., Тарщинаев Т., Хапнуев Х., Баиров С., Францева Б., Барнакова Б., Иванов П., Асалханов В., Хабитуев К., Наноева У., в соответствии с проводимыми мероприятиями по линии ВЛКСМ – «Всесоюзный Культпоход», заключили договор (дословно): «… о нижеследующем. Признавая правильность … и желая провести в жизнь в личном быту, и дальнейшего продолжения этой работы, с сегодняшнего дня прекратить курение табака, как вещества отравляющего наш организм. Сегодня же все трубки, кошельки и имеющиеся запасы табаку и папиросы сдать секретарю п/ячейки Хоньееву. За нарушение настоящего договора должны внести штраф … в пользу ликбеза. …7 декабря 1928 год». Эта, вроде бы, незначительная попытка на личном примере призвать одноулусников к ведению здорового образа жизни показывает вовлеченность и искреннее желание молодежи участвовать в процессе перемен.

Рассмотрим еще один крайне необычный и подчеркивающий настроение рядовых коммунистов эпизод. Здесь требуется небольшое пояснение. Процесс организации коммунистических ячеек был строго регламентирован, осуществлялся по указанию и под контролем вышестоящего партийного руководства. Но все же отмечались и некоторые исключения из правил. Такое исключительное событие произошло в 1928 году на территории Приольхонья, где благодаря активной позиции рядовых членов партии была создана ячейка ВКП(б). Все началось с «товарищеского письма», отправленного 3 декабря в аймачный исполнительный комитет. В письме проживавший в д. Петрово В.М. Долецкий предлагал организовать комячейку, а свое предложение объяснял необходимостью проведения работы среди местного населения и наличием молодежи, желающей вступить в ряды ВКП(б). Данная инициатива была поддержана партийным руководством, и 24 декабря 1928 года в д. Петрово состоялось первое заседание новообразованной комячейки. В состав ячейки вошли: члены ВКП(б): Попов Г.С., Хартуев И.З., Долецкий В.М., Верхозин К. и кандидаты ВКП(б): А.Х. Габеев, Ф. Г. Брянская. На заседании была выдвинута кандидатура секретаря ячейки – Г.С. Попова. Основными задачами комячейки на начальном этапе стали: борьба с правым уклоном, организация групп бедноты, проведение хлебозаготовок, работа среди женщин.

В этот период большое значение придавалось привлечению женщин к процессам, происходящим в стране. Создавались предпосылки для фактического равенства женщин и мужчин. В деревнях и улусах Приольхонья проводились собрания, на которых женщинам рассказывали о том, что они имеют равные возможности с мужчинами в общественно-политической и культурной деятельности, получении образования и профессиональной подготовке, в труде и т.д. Одно из таких «общих собраний женщин» состоялось 3 февраля 1929 года в с. Косая Степь. Для обсуждения вопроса «о роли женщины в хозяйстве, и что приносит ранний брак», собрались 60 «женщин и девиц». Результатом собрания стало решение о том, что женщины должны не только выполнять свою специфическую функцию материнства, а быть уравнены в правах с мужчинами, принимать активное участие в государственной и общественной жизни страны, а «вступать в половую жизнь рано – только лишь приносить вред государству».

Несмотря на высокие показатели проведения коллективизации и видимую всеобщую народную поддержку происходящих изменений, следует признать, что частью крестьянского населения данные преобразования в Приольхонье были встречены враждебно. Подтверждением данного факта служит произошедшее 23 ноября 1931 года открытое вооруженное выступление повстанческого отряда под руководством Иннокентия Марковича Жбанова и Ивана Александровича Иванова. Целью выступления провозглашалось изменение экономического курса развития села, то есть уничтожение колхозных форм собственности, в случае оказания сопротивления – расправа с местным активом, разрешение свободной торговли т.д.

Отряд численностью 27 человек появился в районе участка Баганта (Хоготовского булсовета). В местности Долгая степь мятежники забрали 9 лошадей, 5 саней и 6 комплектов сбруи, принадлежащих сельхозартели «Хам Жан». Далее отряд отметился в выселке Кужертуй и улусе Огул, где среди местного населения проведена мобилизация и изъято охотничье оружие. Пятеро активистов из ул. Огул, отказавшихся выступить против советской власти – О. Подпругин с женой, Г. Тапхонаев с женой и А. Романов были убиты. Следующей целью повстанцев являлось с. Косая Степь, куда отряд численностью около 70 человек выдвинулся вместе с обозом.

Одновременно в ночь с 23 на 24 ноября из с. Косая Степь в с. Хогот на санях, запряженных лошадью, выехали два человека. Это были пом. уполномоченного БМООГПУ по Эхирит–Булагатскому аймаку Вишневский и заведующий избой-читальней (избач) с. Косая Степь Лавренов. Вишневский имел при себе 3–х линейную винтовку с 70-ю патронами, две гранаты и наган. В десяти верстах от с. Косая Степь Вишневский и Лавренов столкнулись с мятежниками и завязалась перестрелка. Несмотря на то, что повстанцы подстрелили лошадь, запряженную в сани, Вишневскому и Лавренову удалось скрыться. После произошедшей перестрелки повстанцы принимают решение вернуться в ул. Огул, откуда ночью уходят в верховья реки Анга …

Следует отметить, что восстание в Приольхонье не являлось единственным или, как сейчас принято говорить, уникальным событием. Вооруженные выступления отмечались по всей стране и, естественно, на соседних территориях. В марте 1931 года на участке Окинского сельсовета Тункинского аймака фиксируется «банда» численностью сто шестьдесят человек во главе с «кулаками–лишенцами» Зодбоевым и Мироновым. С 7 августа 1931 года в Хоринском аймаке отмечается «банда», организованная из «кулачества и уголовного элемента», под командованием Д.Д. Найданова. 27 августа 1931 года в Мухоршибирском районе совершено «контрреволюционное» восстание против советской власти отрядом численностью 220 человек, возглавляемое Кравченко и Леоновым (техники Дортранса).

Информация о протестных настроениях в обществе, до начала вооруженного выступления, постоянно поступала и фиксировалась органами власти. В этот период отмечается дробление крупных крестьянских хозяйств на мелкие наделы, «злостный» забой и укрывательство скота, поджоги колхозного и собственного (попавшего под конфискацию) имущества, и т.д.

Так, например, в июле 1928 года при проведении в д. Куртун проверки по выявлению скрытых объектов налогообложения сельская налоговая комиссия обнаружила следующие нарушения: Василий Яковлевич … – скрыта от налогообложения одна свинья; Яков Тимофееевич … – скрыта одна корова и одна свинья; Михаил Николаевич … – скрыта одна свинья; Иван Яковлевич … – скрыты две коровы и одна свинья. 5 марта 1928 года председатель Куртунского сельсовета Иннокентий Павлович Иванов составил протокол на жителя с. Куртун – Александра Дмитриевича. Проступок Александра Дмитриевича заключался в том, что он отказывался выкупать и даже не хотел принимать (брать в руки) адресованное ему извещение об обязательном приобретении облигации Государственного займа. Такое поведение председателем Куртунского сельсовета квалифицировалось как нежелание подчиняться местным органам власти.

Андрей Павлович, проживавший в с. Косая Степь, обвинялся в поджоге сена. В 1929 году он бежал и скрывался три года. И так далее. Причиной проявления протестных настроений являлось то, что в результате проводимых мероприятий по колхозному строительству, личное благосостояние и имущественное положение ряда домохозяйств ухудшалось. В этот период государство увеличило объем хлебозаготовок, требуя у населения сдавать хлеб и продукты сельского производства по твердым и фактически заниженным ценам. «Прожиточные» (крепкие) крестьянские хозяйства признавались «кулацкими» и подлежали раскулачиванию, что предполагало лишение зажиточных крестьян всех средств производства, земли и гражданских прав. Предпринимаемые меры по ликвидации частного сельского хозяйства и репрессивные методы проведения принудительной коллективизации выдернули у крестьян замковый камень привычного уклада жизни, который для них являлся смыслом существования. Крестьянство как класс собственников не приветствовало настолько радикальные перемены и пыталось отстаивать свои экономические интересы. Создавшаяся конфликтная ситуация в конечном итоге вылилась в вооруженное противостояние.

Отходя от общих формулировок, рассмотрим примеры проведения раскулачивания на территории Косостепского сельсовета. Для уменьшения формата статьи информация представлена в максимально сжатом виде. Проживавшие в д. Куреть – Яков Михайлович, его супруга Парасковья Яковлевна и их дети: дочь 19 лет и сын 15 лет, происходящие из «прожиточных крестьянских семей». В соответствии с хозяйственной карточкой № 162 на 1930-1931 г.г., у Якова Михайловича значилось скота: рабочих лошадей – 2, жеребенок – 1; коров – 10; телят – 2; овец и коз – 10 голов. 23 марта 1931 года Яков Михайлович получил повестку № 287, в которой указывалось, что на него наложено твердое задание по заготовкам: масло – 10 кг., черный металл – 50 кг., цветной металл – 1 кг., конский волос – 1 кг., яйца – 300 шт., тракторная акция – 50 руб.. Срок оплаты устанавливался не позднее 25 марта 1931 года, т.е. на выполнение задания давалось два дня. Дополнительно к заданию по заготовкам необходимо было засеять: ярицы – 0.65 га., пшеницы – 0.75 га., овса – 0.50 га., картофеля – 0.10 га.

6 июня у Якова Михайловича проводилась проверка наличия поголовья скота. В результате проверки выяснилось, что часть скота сдана по твердым заданиям, часть продана с торгов за невыполнение самообложения и за неуплату тракторной акции, а также обнаружено сокращение скота в хозяйстве (разбазаривание) – 2 коровы и 2 овцы. Недостачу скота Яков Михайлович объяснял тем, что еще до раскулачивания, осенью 1930 г., одну корову закололи для собственного пропитания, а одну на продажу. Двух овец убили под белковую охоту в тайгу, в то время это обычная практика населения, занимающегося охотничьим промыслом. Также в ходе проверки отмечено, что остальные задания не выполнены, кроме посеянной в 1930 году ржи – 3.8 десятины.

Для расследования дела о сокращении скота и невыполнении твердых заданий, а также для составления описи имущества Якова Михайловича, дело передается инспектору 6 р-на А.О. и милиции И.М. Жбанову. Ситуация на 12 июня 1931 года сложилась следующая. За допущенные нарушения Яков Михайлович был арестован и препровожден в Дом заключения с. Усть–Орда. Дальнейшая ответственность за выполнение твердых заданий перекладывалась на его супругу – Парасковью Яковлевну. При продолжении следственных мероприятий указывалось, что Парасковья Яковлевна твердого задания не выполняет и самовольно заколола теленка, числившегося в описи имущества домохозяйства. При проведении дознания Парасковья Яковлевна заявляла: «Посевные работы провести не смогла по причине недостатка семян и из-за того, что за долг по тракторной акции у нее отобрали последнюю лошадь. 10 кг. масла не сдала, причина – всего одна корова «стародойка». 300 яиц не сдано – всего 2 курицы. Черного и цветного металла и конского волоса – не имеет, но по возможности обязалась сдавать. По предъявленному обвинению в «разбазаривании» скота виновной себя признала и показала: «я действительно заколола на мясо описанного у меня бурунчика. Так как исходила из того соображения, что мой он, мой же. Я не ворую. Муж сидит в тюрьме голодом. Мясо я свезла это ему. … Больше добавить ничего не могу».

Для информативности посмотрим опись имущества семьи Якова Михайловича, составленную во время проведения раскулачивания (приводится дословно). «Недвижимое имущество: Дом деревян. старый 3 х 4 саж. в 6 окон – 1. (Примечание: один дом под красный уголок уже куплен Куретским обществом вместе с воротами); Амбары дер. 5-ти стен., старые (собственно один с перерубом) – 2; Поветь дер. новая, ширина 2 саж., длина 8 саж. – 1; Рига – 1. (продана местн. колхозу «Красное Знамя»); Сарай дер., старый … 2 ½ х 2 ½ саж. – 1; Сарай дер., старый … 2 х 2 саж. – 1; Заплоты новые общей длиной на 8 сажен – 1. Домашняя обстановка: Столы деревян. крашенные – 2 (с одного краска стерлась); Деревян. диваны крашен. коричневой краской – 2; Стул дер. со спинкой, крашен черн. краской – 2 (один из этих двух маленький); Табуретов крашен. синих – 2; Кровать деревян. двух спальня – 1; Маленький крашен. синей краской столик – 1; Скамеек деревян. – 2; Угловичек, шкапик для посуды приделан к стене – 1; Сундук окованный старый, городской работы – 1; Цветков в кадках больших Олеандра и Фикус – 2; Скамейка маленькая синяя – 1. Хозяйственные принадлежности: Самовар – 1. (куплен уже местным колхозом); Фарфоровых стаканов – 2; Фарфоровых чашек – 2; Труба от самовара коленная – 1; Щипцы железные в виде ножниц – 1; Ведро жестяное – 1; Таз жестяной – 1; Кувшин жестяной -1; Ухват -1; Сковорода чугунная – 2; Деревянная квашня – 1; Клюка с деревянным чернем – 1; Фарфоровый весь поколотый чайник – 1. Лошади и домашний скот: Лошадей нет (два, но проданы с торгов Алагуевской коммуне); Корова с теленком – 1. (Этого теленка Прасковья Яковлевна заколола. Н.К.). Одежда и постельные принадлежности: Крытый старый войлок – 1; Старое овчинное рваное одеяло – 1; Старые рваные две рубахи мужские – 2; Старые рваные шерстяные чулки – 1; Прочая одежда находится в носке на самих домохозяевах, в числе 3 человек. Запасы хлеба. Круглого хлеба ржи прибл. – 2 пуд.; Запасу ржи – 2 пуд.. Опись производил … И. Жбанов».

21 июля 1931 года в Ольхонский ХИК переданы документы дознания по обвинению «кулака» Якова Михайловича и его семьи по ст. 61.79. УК. В материалах дознания указано, что семья Якова Михайловича выслана на поселение, а хозяйство полностью передано в колхоз «Красное Знамя». Еще один пример. Житель с. Косая Степь Евсей Андреникович. 29 августа 1931 г. Евсею Андрениковичу было доведено решение президиума Косостепского сельсовета о наложении на него твердого задания. 30 августа Евсей Андреникович пишет заявление в Косостепский сельсовет, в котором просит снять с него твердое задание, а в качестве компенсации принять у него засеянное хлебом поле и сенокосные угодья. Причину этой просьбы он объясняет своим и супруги преклонным возрастом и плохим состоянием здоровья (прилагает справки). 4 сентября Косостепским сельсоветом принимается решение – твердое задание с Евсея Андрениковича не снимать. Для погашения задолженности по твердому заданию провести распродажу имущества, а поле и покос передать в сельхоз. артель «им. 1 мая». Домохозяйство разорено. Расследование производил инспектор 6 р-на А.О. и милиции И.М. Жбанов.

Отряд, проявивший активность в районе с. Косая Степь, был сформирован из местных жителей, из которых 70% составляло бурятское население. Также имеются указания на то, что среди повстанцев находились три женщины. Формирование повстанческого отряда проводилось из числа не столько идейных противников советской власти, сколько из просто недовольных существующим порядком местных крестьян, так или иначе попавших в конфликтные отношения с властью. Такая взаимосвязь выявляется при просмотре материалов, собранных на раскулаченное население Приольхонья. В частности, в документах Косостепского сельсовета за 1932 – 1933 года упоминаются: Василий Николаевич … – с. Косая Степь – активный организатор «банды» в 1931 году, арестован; Филипп Васильевич …, с. Куреть – член «Крестьянской партии»; Трифон Никонович ..., с. Косая Степь – активный организатор «банды», арестован; Федор Александрович …, с. Куреть – имел связь с контрреволюционной организацией «Крестьянская партия», скрывается; Иван Федорович …, с. Куреть – имел связь с «Крестьянской Партией», скрывается; Иннокентий Николаевич …, с. Косая Степь – активный организатор «банды», был арестован, но сбежал; Иннокентий Федорович …, с. Куреть – состоял в «Крестьянской партии», арестован; Василий Ефремович …, с. Куреть – имел связь с «бандой»; Алексей Васильевич …, с. Куреть – состоял в «Крестьянской партии»; Андрей Павлович …, с. Косая Степь – уличен в поджогах, участник «Крестьянской партии», привлекался к суду; Александр Тохтоевич …, ул. Умбура – член «Крестьянской партии», арестован; Димитрий Павлович ..., с. Косая Степь – имел связь с отрядом М. Загорского, член «Крестьянской партии», привлекался к суду; Семен Васильевич …, с. Куреть – связь со всеми «бандами» с 1921 года, скрывается.

Одними из известных участников восстания являлись супруги – Капитон и Ольга (Отхой) Халбаевы, проживавшие в Турукчинском улусе Алагуевского булука. Об участии четы Халбаевых в мятеже упоминается в книге «Два голоса», Бурятское книжное издательство. Улан – Уде. 1996 г., автор – Буянтын Аша. Причины, приведшие Халбаевых к решению участвовать в вооруженном мятеже, напрямую связаны с проводимыми раскулачиваниями. Краткая хронология возникновения семьи повстанцев выглядела следующим образом. 25 июня 1931 года на расширенном заседании Алагуевского булучного совета принимается решение об обложении твердыми заданиями по «хлебозаготовкам и по займам»: Халбаева Капитона, М... Матвея, О… Афанасия, Х... Харанута, А… Тыхея, И... Алексея и С... Григория. 30 июня, на заседании налоговой комиссии Ольхонского хошисполкома Эхирит–Булагатского аймака, утверждаются списки кулацких хозяйств, подлежащих индивидуальному обложению сельхоз. налогом в 1931 году по: Алагуевскому, Ольхонскому, Зама–Онгуренскому, Чернорудскому, Косостепскому и Ангинскому булукам. Соответственно, Халбаев К. значился в списках Алагуевского булука. 4 июля списки утверждаются на заседании Эхирит–Булагатской аймачной налоговой комиссии. На 1 августа 1931 года состояние «кулацких семей» Алагуевского булука выглядело следующим образом: 1) Капитон Халбаев (ссылке не подвергался) – пять едоков, из них трое на иждивении, двое в бегах. 2) Матвей М... – шесть едоков, из них четверо определенно к высылке, один на иждивении, один в бегах; 3) Афанасий О... – девять едоков, из них пятеро высланы, трое на иждивении, один в бегах; 4) Тыхе А... – шесть едоков, из них одного выслали, четверо на иждивении, один в бегах; 5) Харанут Х… (ссылке не подвергался) – пять едоков, из них четверых восстановили в правах, один в бегах; 6) Алексей И... (служитель религиозного культа) – пять едоков, из них двух выслали, двое на иждивении, один в бегах. Имущество Халбаевых отошло в хозяйство «Путь к Социализму», а дом, крытый на обе стороны, был прикреплен под помещение Булсовета.

Дополнительным фактором развития протестных настроений являлась проводимая государством антирелигиозная политика. В этот период производится давление на священнослужителей различных конфессий и культов, ускоряется процесс расформирования общин верующих и ликвидации молитвенных домов. В начале 1930 года уже «самораспустилась» община верующих состоявшая при дацане в ул. Харанцы. В 1928 году священнослужителя Косостепской церкви Благовещения Пресвятой Богородицы Амвросова Павла Прокопьевича и его супругу Капитолину лишили избирательных прав. С 1929 года П. Амвросов оставил свое служение и на службе при Косостепской общине больше не состоял, а в 1931 году чета Амвросовых скрылась – «сбежали».

Повстанческое движение 30-х годов зачастую сопровождалось созданием всякого рода тайных организаций и союзов, именуемых властью «кулацкими и антисоветскими». Подобная организация – «Пром Партия» — была раскрыта при подавлении восстания под руководством Кравченко и Леонова (1931 год, Мухоршибирский район). Мятежники отряда И. Жбанова и И. Иванова (Приольхонье) относили себя к «Крестьянской Партии» и рассчитывали, что на первом этапе восстание охватит Эхирит–Булагатский аймак и район с. Качуг, где находились их «однопартийцы» . Созданная повстанцами «Крестьянская Партия» не являлась полноценной партийной организацией, имеющей руководящие органы, партийный аппарат и другие отличительные признаки, присущие политическим партиям. Ее рождение, скорее, обусловлено постановкой целей восстания, тем, как восставшие видели устройство жизни на селе в случае своей победы. Идеологическим прототипом «Крестьянской Партии» являлся «Крестьянский Союз», имевший популярность еще в революционные годы и провозглашавший своей целью содействие экономическому и духовному развитию крестьянства. В 1920 году отделение «Крестьянского Союза» легально существовало в с. Тутура /Качугский район/.

Ставшие во главе восставших И. Жбанов, И. Иванов, а также и крестьяне, входившие в состав «Крестьянской Партии», прекрасно осознавали опасность, которая их ожидает в случае неудачи. Риск был огромный, и поэтому подготовке к восстанию уделялось большое внимание. Остро стоял вопрос в обеспечении повстанцев боевым оружием, который в полном объеме так и не был решен. Во время ухода в отряд И. Жбанову, состоявшему на службе в милиции, удалось взять с собой только четыре винтовки. В Оперсводке особого отдела ППГПУ по Восточно–Сибирскому краю от 10 февраля 1932 г. указывалось, что по итогам ликвидации «бандвыступления» изъято: винтовок калибра 7.62 мм. – 8 шт., японских винтовок – 3 шт, бердан – 5 шт., охот. оружия – 20 шт., наганов – 4 шт., из чего можно сделать вывод, что арсенал восставших состоял в основном из устаревшего нарезного и охотничьего оружия. Ключевым фактором успешности восстания повстанцы считали элемент неожиданности, поэтому подготовка к выступлению тщательно скрывалась. Однако полностью исключить риск утечки информации не представлялось возможным. 22 ноября в с. Косая Степь, для контроля ситуации на месте, прибыл пом. уполномоченного БМООГПУ по Эхирит–Булагатскому аймаку Вишневский. Приезд Вишневского ускорил ход развития событий. Несмотря на многие еще не решенные организационные вопросы, руководителями восстания принимается решение о начале выступления. Но все же на начало мятежа у повстанцев было одно преимущество. Это договоренность с Иркутскими работниками телеграфа, которым удалось задержать передачу информации о начале восстания на 4 часа.

… После перестрелки мятежников, произошедшей в районе с. Косая Степь, с Вишневским и Лавреновым, И. Жбанову стало ясно, что элемент неожиданности утерян и следует ожидать незамедлительного противодействия органов власти. И. Жбанов, имевший боевой опыт и хорошо знавший репрессивную систему государственного аппарата изнутри, не ошибался. 25 ноября, для подавления очага восстания, принимается решение об оправке на машинах 10-ти человек оперативного состава ГПУ и 2-х взводов красноармейцев из состава войск ОГПУ. Для усиления войсковых частей из числа местного партийного актива и милиции создается и вооружается боевой отряд численностью 30 человек. В с. Хогот создается «местный» отряд численностью 13 человек. В Эхирит–Булагатском аймаке и в с. Качуг принимаются меры по немедленной нейтрализации (аресту) всех членов «Крестьянской Партии», независимо от их социального статуса.

Одной из важнейших фигур произошедшего вооруженного выступления являлся И.М. Жбанов. Собирательный образ, составленный из публикаций и воспоминаний старожилов, рисует портрет И. Жбанова следующим образом – рост ниже среднего, волосы и усы черные, кривоногий и похож на «есаула башкирской конницы 1812 года». Превосходный кавалерист и отчаянный рубака. И. Жбанов — выходец из забайкальских казаков, из Селенгинского аймака. С 1 апреля 1913 года проходил службу в Таможенном Ведомстве на должности стражника в Ангинской таможенной заставе. Таможенным начальством характеризовался положительно и по состоянию на 1 января 1918 года числился по «1-му разряду по окладу содержания». 12 февраля 1918 г. был призван на военную службу. 26 марта 1918 г., после увольнения из армии, возвращается в Ангинскую таможенную заставу и назначается стражником Онгуренского таможенного поста. 30 августа 1918 года И. Жбанов за ведение большевистской агитации и невыполнение указаний Управляющего Ангинской таможенной заставы «отстранен от службы без прошения» с формулировкой – за неисполнение служебных обязанностей. Во время Гражданской войны бежал из казачьей сотни и примкнул к красным партизанским отрядам.

С 25 мая 1920 года И. Жбанов отмечается в списках Комсостава Эхирит–Булагатской аймачной милиции и состоит на должности старшего милиционера. Принимал непосредственное участие в ликвидации «бандитизма» на территории Эхирит – Булагатского аймака. Документально отмечен случай, описывающий, как в июле 1924 года недалеко от ул. Зурцаган отряд под командованием Начраймилиции И. Жбанова попал в засаду, устроенную «бандой» Григория Кочкина. Несмотря на невыгодную позицию и плотный оружейный огонь, И. Жбанову удалось вывести из-под обстрела свой отряд (11 человек) без потерь личного состава. В 1925 году И. Жбанов перешел на службу в лесное хозяйство, работал лесообъездчиком. На момент начала восстания И. Жбанов занимал должность инспектора 6-го участка Эхирит – Булагатского административного отделения и милиции Ольхонского района и непосредственно занимался расследованием дел «кулацкого» населения.

Участие И. Жбанова в вооруженном восстании для вышестоящего руководства стало неожиданным, хотя случаи проявления «кулацких» настроений среди работников милиции были не единичны. Так, в сводке управления милиции Восточно–Сибирского края «О политико–моральном состоянии состава Р.К. милиции» за 4 квартал 1931 года указывалось: «В Куйтуне участковый инспектор Семенов, при постановке вопроса о нажиме на выполняющих твердые задания по сдаче хлеба заявил – «что судить зажиточных за невыполнение плана хлебозаготовок нецелесообразно, у них все взяли и раньше». Там же, участковый инспектор Фролов – «зачем привлекать безлошадных кулаков за невыполнение заданий. У них лошадей нет, на чем они будут работать». В Сретенске участковый инспектор Самойлов, поддерживая кулацкие настроения, выступал против сенозаготовок. В Сухобузинском районе участковый инспектор Петухов, не соглашаясь с политикой раскулачивания, уклонялся от расследования «кулацких» дел по хлебозаготовкам. В Чите милиционер Горбунов отказался участвовать в работе по раскулачиванию.

Ликвидировать вооруженное выступление в Приольхонье удалось в короткие сроки. К сожалению, информационная база о хронологии подавления восстания очень незначительная и определить количество и масштаб всех отдельных боестолкновений представляется крайне затруднительным. Имеется информация о бое, произошедшем в ночь на 25 ноября, когда отряд красноармейцев атаковал месторасположение повстанцев. В результате перестрелки, длившейся около одного часа, противоборствующие стороны понесли следующие потери: из числа мятежников один убит (Егор Петров), в отряде красноармейцев двое раненых (пом. начальника отряда и рядовой боец). Еще один бой состоялся 27 ноября в районе с. Куреть (Березовая подушка), в ходе которого был убит один из руководителей повстанческого движения – Иннокентий Жбанов. В результате обоих столкновений группы повстанцев рассеивались, поодиночке и мелкими группами, по тайге.

Судьба второго организатора вооруженного выступления, бывшего почтового работника Хоготовского Булсовета И. А. Иванова, также сложилась трагично. 12 января 1932 года в шести километрах от села Духовщина И. Иванов был ликвидирован участниками «банды» Аргучинцевым, Стереховым и Сахолтуевым. После убийства И. Иванова данные граждане, оставив у трупа револьвер «Наган», прибыли в с. Хогот, где были арестованы. При аресте у них изъяли одну винтовку и одно дробовое ружье.

Общие итоги ликвидации вооруженного выступления в Приольхонье приводятся в Оперсводке № 1 особого отдела ПП ГПУ по Восточно–Сибирскому краю. В частности, в ней указывается, что по состоянию на 10 февраля 1932 г.: ликвидировано 9 человек, в том числе руководители отряда И. Жбанов и И. Иванов. Один человек покончил жизнь самоубийством. Арестовано 119 членов контрреволюционной организации «Крестьянская Партия». Местонахождение девяти человек оставалось неизвестно. Предпринимались меры по розыску и изъятию скрывающихся «бандитов». Потери сводного войскового соединения по ликвидации восстания – два колхозника убиты и ранены два красноармейца ВОГПУ.

Так закончилось восстание в Приольхонье – одно из звеньев в цепи, состоящей из серии подобных проявлений народных протестов. В информационной сводке подотдела ОК ВКП(б) БМАССР «О политическом состоянии БМАССР, за вторую половину 1931 г. и начало 1932 г.» указывалось, что «по республике ликвидировано 12 контрреволюционных организаций. Из них: в Мухоршибири – 2 (824 человека); в Эхирит–Булагате – 2 (250 человек); в г. Верхнеудинске и в Кабанском районе – 3 (575 человек). Остальные более мелкие организации ликвидированы в Хоринском и Баргузинском районах. … За этот же период ликвидировано 3 вооруженных восстания (общее число участников – 914 человек) и 17 бандшаек (с общим количеством – 743 человека) …».

Завершить повествование можно отрывком из письма Ольхонского АИКа, датируемое 1934 годом и адресованное в Центризбирком БМАССР. В частности в нем говорится, что (дословно) «… лишенных прав по Ольхонскому аймаку числятся 347 человек из 7000 человек населения, что составляет 5 %, тогда – когда по Союзу, из доклада Молотова, числятся одна сотая процента … . Большой процент лишения объясняется тем, что с Эхирит–Булагата, в этом серьезном деле, помощи и разъяснения Ольхону не были. Работники с/советов Ольхона с основными законами диктатуры пролетариата, т.е. с конституцией не были знакомы … отсюда перегибы …».

В стране продолжались великие преобразования и великие потрясения, приведшие Россию (СССР) к пику ее государственного могущества. В этом историческом процессе принимали участие наши отцы, деды, прадеды, и каждый из них внес свой личный вклад в произошедшие события, и у каждого была своя судьба. Это и есть наша история, которую мы должны знать и помнить.