КОМАНДА ДВУХ ОЛЬХОНОВ

У этой истории есть особенность: она не завершена. Фактически, она создаётся в режиме настоящего времени. И ваша читательская реакция может решить её судьбу — продолжаться в таком формате или нет.

Итак, начинаем.

Глава 1

совсем небольшая, но очень важная, потому что в ней у мамы и Мишки возникает общая мечта, а папа соглашается стать праздником

Впервые на Ольхон Мишка попал в десять лет.

Точнее, десять лет ему именно там и исполнилось: маме на её работе дали отпуск как раз на самый август, и она объявила:

– Всё, Минька, никаких кафе и боулингов. Даёшь праздник свободы!

Мишка очень не любил, когда его называют Минькой, но в тот раз даже не обратил на это внимания — уж очень здорово прозвучало про праздник свободы. Хотя прошлый день рождения в боулинге тоже получился здорово.

– Надо исполнять мечты, — продолжила мама и чуть-чуть прищурилась, словно всматриваясь куда-то вдаль, где и находилась эта самая её мечта. Мишка тоже на всякий случай прищурился, но ничего не увидел, только смотреть стало неудобно. Тогда Мишка поморгал и сказал:

– Я лонгборд хочу, как у Димы, только не такой же красный, что я, девчонка, что ли. И перчатки с усилением.

Мама засмеялась и призналась, что говорила сейчас о своих мечтах. Оказывается, она ужасно давно, когда сама была ещё школьницей, своё десятилетие праздновала именно на Ольхоне и до сих пор помнит, как это было здорово. И когда родился Мишка, она загадала, что его десять лет обязательно надо отпраздновать именно там. Вот такая вот мечта.

Мишка уже был на Байкале: с классом в Листвянке, где они ходили в музей с очень сложным названием («лим-но-ло-ги-чес-кий», подсказала мама), а ещё на одной турбазе на Малом море.

Туда они ездили с мамой, папой, дядей Лёней и Максимом Филипычем. Только они приехали, как начался дождь и шёл безостановочно лет сто. Дядя Лёня, который привёз с собой удочки и резиновую лодку, очень сердился на погоду и, наверное, поэтому всё время спал, укрывшись одеялом с головой. А папа с Максимом Филипычем играли то в шахматы, то в карты, а один раз прямо под дождём пошли купаться в Байкале, и мама почему-то ругалась. Наверное, потому, что негде было сушить полотенца.

А когда они наконец собрались возвращаться домой и загрузились в машину, дождь тут же прекратился и стало припекать солнце, так что всю обратную дорогу они умирали от жары. Такая вот получилась обидная поездка. Мишка даже не запомнил, какой он был, Байкал — всё было вокруг серое, мутное и мокрое: и земля, и небо, и воздух. Не говоря уж про одежду и обувь…

Мама объяснила Мишке, что Ольхон — это такой большущий остров, на котором есть сразу всё: и пустыня, и степь, и лес, и море, и ещё на нём не бывает долгих дождей. Мишка удивился, отчего это, и мама ответила непонятно: микроклимат. И ещё что само слово «Ольхон» означает «сухой», а может быть — «лесистый», потому что на бурятском языке эти слова звучат почти одинаково. Поди узнай теперь, кто выбирал название и что при этом думал!

Мишка тут же предположил, что на самом деле имя острова «сухой лес». А может быть даже «лесная сушь». И тогда правильно говорить не просто Ольхон, а Ольхон-Ольхон. Маме очень понравилась такая версия. Она даже пропела на мотив известной песни про мороз — «Ой, Ольхон-Ольхон…», но потом сказала, что на самом деле лес на Ольхоне не сухой, а вполне себе зелёный и местами такой густой, что в нём можно заблудиться, как в самой настоящей тайге.

В общем, мама сумела как-то так всё это рассказать, что Мишке самому ужас как захотелось на этот самый остров. И мамина мечта стала и его мечтой тоже. И они вдвоём даже убедили папу, что им непременно нужно быть на Ольхоне в день Мишкиного рождения даже несмотря на то, что папин отпуск начинался на целую неделю позже.

– Ну ты же подумай, папа, — резонно объяснил ему Мишка. — Ты когда приедешь — это получится как будто дополнительный праздник! Мы же тебя встречать будем!

И папа как-то сразу перестал спорить с мамой и согласился отпустить их с Мишкой одних, а потом приехать сам. Наверное, ему понравилось, что он станет праздником.

Да и кто бы на его месте этому не порадовался?

Глава 2

в которой происходит встреча на пароме, случайная, но немаловажная, как окажется позднее

Вот так и случилось, что Мишка с мамой вдвоём отправились на остров Ольхон прямо накануне его дня рождения, то есть как раз седьмого августа.

Ужасно много народу ехало как раз туда же, и на переправе, где машины должны были заезжать на специальные паромы, чтобы переплыть на остров, выстроилась огромная очередь.

– Ой-ё-ёй, — сказала мама, когда маршрутный автобус, на котором они ехали, встал в хвост этой самой очереди. Вернее, второй очереди, специальной, для автобусов, но тоже ничего себе, какой длинной. И больше ничего не сказала, наверное, чтобы не расстраивать Мишку. Но он ничуть не огорчился, потому что оказалась просто куча времени, чтобы полазить по окрестным горам. А какой нормальный пацан откажется от возможности залезть куда повыше? И посмотреть оттуда и на ползущие по волнам паромы с забавными названиями «Дорожник» и «Ольхонские ворота», и на вереницу разноцветных машин, и на человечков, мелькающих вокруг этих машин, и на катера и моторные лодки, шустро пролетающие по байкальским волнам, словно дразня неповоротливые паромы…

Но до этого у него произошло знакомство, первое за ту запоминающуюся поездку.

Она вылезла из соседнего автобуса — совсем малявка, в дурацких розовых шортах с ромашками на карманах, клетчатой футболке и немыслимой огромной шляпе камуфляжной расцветки с пристёгнутыми по бокам полями и шнурком на подбородке. Такой головной убор подошёл бы дюжему солдату в униформе и с вещмешком, шагающему берцами сорок восьмого размера по жаркой пустыне. Ну, или не по пустыне, а, допустим, по степи. Но именно солдату, а не такой вот пигалице в розовых штанишках.

Мишка, наверное, очень уж откровенно вытаращился на девчонку, потому что она воинственно выставила подбородок, перечёркнутый шнурком шляпы, и звонко спросила:

– Ну и что? Чего не видел?

И сунула руки в карманы с ромашками: видимо, такая поза казалась ей вызывающе независимой.

Мишка пожал плечами и собрался уже отойти: вот ещё, с какой-то малявкой тут отношения выяснять! — но тут раздался женский голос:

– Капитолина! Помоги же мне с сумкой!

Из двери автобуса протянулась рука с изрядного размера кошёлкой. И девчонка тут же метнулась к двери и схватила сумку, едва удержав её на весу.

Если бы не немыслимое "Капитолина", оказавшееся именем этой пигалицы, Мишка, наверное, развернулся бы, отошёл и навсегда забыл о существовании случайно встреченной незнакомой девочки. Но тут он невольно остановился. А та уже оттащила сумку от двери, из которой, тяжело отдуваясь, выбралась невысокая очень полная дама в ярко-красном платье. Дама отёрла потное лицо платком и скомандовала:

– Капитолина, давай скорее к воде!

И малявка, кивнув головой, поволокла сумку вдоль колонны автомашин в сторону сверкающей на солнце синевы озера. Многие торопились туда, спасаясь от жары.

Мишка посмотрел вслед девчонке и её спутнице, которая шла тяжело, заметно припадая на одну ногу, и понял, что совсем неправильно было бы сейчас просто пойти, например, к маме, которая в этот момент спрашивала о чём-то водителя. Или побежать к столам с россыпью сувенирной мелочи. Или просто направиться к тому же берегу, демонстративно обогнав медленно идущих Капитолину и её маму, тётю или кем там она ей приходится.

Поколебавшись немного, он припустил вслед девчонке, буквально за несколько секунд догнал её и забежал немного вперёд. Та удивлённо глянула на него из-под своей немыслимой шляпы.

– Давай помогу, что ли, — буркнул Мишка.

Малявка глянула на него с нескрываемым удивлением, остановилась, бухнула на землю сумку и снова засунула руки в карманы.

– Чего это? — спросила она вызывающе. — Вот ещё! Мы такси не вызывали.

– Капитолина! — знакомо прозвучало рядом. Это подошла полная дама. — Почему ты грубишь? Мальчик хочет помочь, это такая редкость в наше время… Спасибо, милый, тебя очень хорошо воспитали! Капитолина, ну что же ты? Возьмитесь вдвоём за обе ручки, только осторожнее, я там уже пришивала…

И она снова принялась утираться платком.

«Возьмитесь за ручки», — шёпотом передразнила девчонка, а громко добавила:

– Тётя Рита, я сама прекрасно донесу, вы же знаете!

Она подхватила кошёлку, но так неудачно, что злосчастная пришитая ручка оторвалась, и сумка грянулась наземь. Внутри что-то трагически звякнуло.

– Капитолина! – в очередной раз возопила дама, оказавшаяся тётей Ритой, и торопливо заковыляла к сумке – проверять содержимое.

– Да ладно, – упрямо пробормотала девчонка, делая несколько шагов в сторону, – подумаешь, ручка... не надо было арбуз брать... и вообще...

И посмотрела на Мишку с откровенной ненавистью.

Он стоял столбом, чувствуя себя полным идиотом и не понимая, что же, собственно, теперь делать.

– Миша, ты где? Миша! – раздался голос мамы.

– Я здесь! – крикнул он в ответ и помахал рукой.

Тётя Рита же в это время выложила на землю пакет, в котором явно угадывалась половина арбуза, и, горестно качая головой, разглядывала что-то в недрах сумки.

– Ах ты, господи, – приговаривала она. – Вот ведь... ах ты, господи...

– Давайте, я так донесу, – сказал Мишка, потому что невозможно было уже вот так глупо стоять рядом, тем более что мама уже шла в их сторону. – Туда... до берега. И вы там разберётесь. Там рядом вода и всё такое... Только пусть она арбуз понесёт отдельно, и всё.

Так они и сделали: чрезвычайно недовольная Капитолина потащила на вытянутых руках арбуз, а за ней зашагал Мишка с пострадавшей сумкой в обнимку. Замыкали процессию тётя Рита с мамой, которые уже на ходузнакомились и вот-вот готовы были начать обычную взрослую беседу о детях и их воспитании. Просто удивительно, как им всем нравится эта тема.

На камушках возле Байкала было полным-полно народу. Кто-то, разувшись, бродил по воде, кто-то просто сидел и лежал, наслаждаясь солнцем и прохладным ветерком. Некоторые смельчаки купались. Мишка посмотрел на них с завистью, но погрузив руки в холодную воду, почувствовал, что желание окунуться у него явно поубавилось.

Девчонка тут же сбросила сандалии и принялась шлёпать по воде. Тётя Рита вполголоса стала что-то рассказывать Мишиной маме, наверное, жаловаться на племянницу. Одновременно она выуживала из сумки какие-то съестные припасы, отложив в сторону хрустящий осколками свёрток с чем-то пострадавшим. В воздухе явственно запахло вкусно-острым. Кажется, солёными огурцами.

Мишка сглотнул слюну.

– Дети, идите есть арбуз! — объявила тётя Рита. — Надо разгружать сумку. Вера Сергеевна, давайте, присоединяйтесь, зовите Мишеньку…

Они уже совсем познакомились, у взрослых это быстро.

Капитолина, наклонившись, что-то нашаривала на дне. Камешек, наверное, красивый увидела. Девчонки вечно собирают всякую дребедень, подумал Мишка. Он из принципа не стал заходить в воду, чтобы не выглядело, что он подражает этой пигалице.

А побродить хотелось: ногам было жарко в новых кроссовках. Эти кроссовки подарила мама — выдала их заранее, до дня рождения, чтобы не везти с собой лишнюю обувь. Да и правильно, а то тоже у сумок ручки поотрываются, подумал Мишка мрачно.

За арбузом он не торопился подходить: ещё получится, что со своей помощью напросился на угощение! Так что оба изо всех сил делали вид, что не слышат, как их зовут: одна бродила по воде, другой по берегу. Довольно дурацкая картина.

Тётя Рита ждать не стала. "Капитолина!!!" — рявкнула она так, что обернулись все на каменистом пляжике.

Девчонка демонстративно покрутила головой, но из воды вышла и принялась натягивать сандалии.

Арбуз был не очень сладкий, но пошёл "на ура". Скоро от него остались одни корки, которые вместе с разбитой банкой отправились в мусор.

Капитолина продолжала игнорировать присутствие Мишки. Она так сосредоточенно рассматривала камни на пляже, словно потеряла среди них золотую монету. "Воображала", подумал Мишка и попросил у мамы разрешения залезть на склон.

Там полно народу бродило по горе, с фотоаппаратами и без, любуясь видами в ожидании переправы. Как раз только что в очередной раз от причала отошёл забитый под завязку "Дорожник", очередь немного продвинулась, но «свои» маршрутки были ещё далеко.

– Ну, давай, — неохотно разрешила мама. — Только чтоб я тебя видела: через верхушку не забегай. Вон, до памятника на горе, с воздушным шаром, и ни шагу дальше. На-ка нашу "мыльницу", пощёлкай там.

И она протянула ему фотоаппарат.

– Да что вы, — поразилась новая знакомая. — Разве можно ребёнку одному?

– А что такого? — в свою очередь удивилась мама. — Склон ничуть не сложный, весь просматривается, народ кругом… Да в городе дорога до школы в десять раз опаснее! И парень совсем взрослый, послезавтра уже десять лет…

– Как? — ещё больше поразилась тётя Рита, и Мишка заранее обиделся: вот сейчас скажет, что неужели десять лет, а такой малыш. Или наоборот, как, всего десять, разве можно ему доверять? Но оказалось, что удивил её совсем не его, Мишкин, возраст, а вовсе даже другой факт, действительно неожиданный.

– Послезавтра?! — повторила она. — Ну вы подумайте! У Капочки-то нашей тоже день рождения, представляете? Тоже восьмого! Какое совпадение!

И что-то ещё хотела она сказать, но тут девчонка буквально налетела на неё, как хищная птица, и Мишка даже не сразу понял, чего она так возмутилась, подумаешь, тайна какая — день рождения.

Но тут стало ясно, что причина её гнева — это самое "Капочка". Мишка её очень даже понял — это ведь то же самое, что и вечное мамино "Минька". Хорошо, хоть сейчас она ещё ни разу это дурацкое прозвище не вспомнила!

Излив своё недовольство (тётя даже особо не сопротивлялась, видимо, чувствовала свою вину), девочка объявила:

– Я тоже пойду на гору, чего здесь торчать! — и надвинула свою шляпу на самые глаза.

Тётя Рита принялась было возражать, но мама вступилась:

– Пускай уж вместе прогуляются, мы отсюда будем прекрасно их видеть!

И тётушка сдалась.

Мишка с Капитолиной направились по склону. Девчонка молчала, только сопела обиженно, но ясно было, что дуется она уже не на Мишку, а на свою тётю Риту. Поэтому Мишка решил всё-таки заговорить.

– А что, у тебя действительно тоже завтра день рождения? — начал он.

– Ну, завтра… А чего "тоже"? — судя по всему, она расслышала только ненавистное "Капочка" и не поняла, о чём шла речь.

– Так и у меня завтра, — объяснил Мишка. — Мы специально на остров едем, это мамина мечта. Она тоже десять лет там отмечала. А тебе сколько?

– Сколько-сколько… да тоже десять! — Капитолина подозрительно взглянула на Мишку. — А ты что думал, меньше?

Похоже было, что она по любому поводу готова бросаться в атаку.

– И ничего я не думал, — честно сказал Мишка. — Десять так десять. Классно, чего. Бывают же совпадения! У нас в классе ещё у троих днюхи в августе, но в другие дни. И нас всех разом будут поздравлять прямо первого сентября. Или второго. Ну, учительница так придумала для тех, кто летние именинники. А у вас?

Девочка пожала плечами.

– У нас как-то никак. Кто сам чего-нибудь в школу принесёт — конфеты, например, или шоколадки, или апельсины, того и поздравят. А нет — так и не вспомнит никто.

– Это как-то того… обидно, — заметил Мишка. — Получается, не тебя поздравили, а ты всех со своим же днём рождения и поздравляешь.

– Да ну их, — неопределённо протянула Капитолина, и разговор увял.

Они поднялись до самого памятника, изображающего воздушный шар, и прочитали табличку про перелёт через Байкал.

– Страшно, наверное, на шаре лететь, — предположил Мишка. — Он же не управляется никак, летит себе по ветру… Занесёт куда-нибудь в горы. Или в тайгу.

– Подумаешь, — тут же не согласилась поперечная девчонка, — если есть связь, тебя сразу и найдут. Сейчас приборов полно. Надо только оружие с собой и припасы. Ничего особенного. Я бы запросто согласилась полететь.

"Ага, так тебя и позвали", — подумал Мишка, но вслух сказал только:

– Давай я тебя сфотаю, что ли!

И пока Капитолина поправляла свою шляпу, он несколько раз щёлкнул сверху и Байкал, и причал, и пляж, на котором отлично было видно сидящих рядом маму и тётю Риту. Мишка помахал рукой, и мама тут же замахала в ответ. Сразу стало ясно, что она всё время следит за ними, волнуется. И тётя Рита тоже стала махать, но Капитолина даже руки не подняла, видимо, ещё обижалась. И на Мишкиных фотографиях получилась с недовольным выражением лица.

Потом они сели на тёплый плоский камень и стали смотреть на Байкал, и он был сразу и синий, и зелёный, и серебристый, и голубой. Чайки кружили над водой и хохотали громкими голосами, а катера и лодки пробегали по волнам, и всё это было здорово, потому что впереди ждало много интересного, это прямо животом чувствовалось — сладко и щекотно ёкало где-то внутри.

Мишка хотел спросить Капитолину, чувствует ли она что-то подобное, но постеснялся. Очень уж легко представлялось, как она фыркнет презрительно в ответ из-под своей шляпы.

И они просто сидели и болтали о всякой школьной ерунде — у кого какие чудики есть в классе, и как зовут учительницу, и всякое такое. А потом они пошли вниз, потому что мама и тётя Рита начали махать им всеми четырьмя руками, и стало ясно, что пора возвращаться.

Продолжение следует...