Меню
12+

«Байкальские зори», СМИ сетевое издание

09.12.2021 16:43 Четверг
Если Вы заметили ошибку в тексте, выделите необходимый фрагмент и нажмите Ctrl Enter. Заранее благодарны!
Выпуск 48  от 09.12.2021 г.

Трагедия на Байкале. Гибель «Сталинградца»

Автор: З.И.Каплина

Фото из домашнего альбома Л.Г. Кирильчук (Власовой). Команда сейнера «Сталинградец» во время подготовки катера к навигации на базе флота ММРЗ в Шибетах. 50-е годы.

От редакции: Сегодня мы публикуем статью, которая уже была напечатана в нашей газете в августе – сентябре 2004 года, N 32, 34, 36 в рубрике «К 65-летию «Байкальских зорь». Ее нам со своим послесловием прислал наш хороший друг Сергей Кретов. Из-за объемности материала мы публикуем в этом номере только первую часть – саму статью Зинаиды Ивановны Каплиной. В следующем номере будет опубликовано послесловие к данной статье.

Этот материал, подготовленный для районной газеты Зинаидой Ивановной Каплиной, вновь возвращает нас к страшной трагедии на Байкале, разыгравшейся полвека назад. Зинаида Ивановна давно и плодотворно сотрудничает с «Байкальскими зорями». И на этот раз она проделала огромную работу, собирая по крупицам события тех трагических для островитян дней.

Как она пишет в своём письме в редакцию: «Ходила по домам, к себе приглашала людей, исписала кучу бумаг, пока работала над этим материалом. Посвящаю свою статью не только юбилею районной газеты, но и юбилею посёлка Хужир, его истории, памяти погибших».

«Не думали, братцы,

мы с вами вчера,

Что завтра умрём

под волнами…»

Со дня трагедии на Байкале, унёсшей жизни 17 человек, прошло почти 50 лет. Случилось это 24 октября 1954 года, когда из команды и пассажиров сейнера «Сталинградец», принадлежащего Мало-Морскому рыбозаводу (ММРЗ), остался в живых 1 человек. И ещё остались в живых люди на барже «Чайка», которую вёл на буксире «Сталинградец».

Помню, что в конце октября установилась тёплая погода. Мы, старшеклассники, копали картошку на общественном огороде. Кто-то из вновь прибывших принёс весть, что потерялся «Сталинградец», живы ли моряки – неизвестно. В те дни тревога за судьбу людей со «Сталинградца» охватила весь посёлок. Родные, матери, жёны, дети, да и просто свободные от работы люди столпились на песчаном пятачке между конторой рыбзавода и столовой. Надеялись, ждали, плакали, требовали правды от начальства.

Директор Хазагаев Т.М. и главный инженер Хазагаев Ф.М. успокаивали их, говорили, что из рыбтреста есть обнадёживающие вести. Но правду и они не знали или тянули время. Надо сказать, что в ту пору Мало-Морский рыбозавод имел неплохой флот. В его состав входили суда: сейнеры «Сталинградец», «Ленинградец», два морских охотника «Сибиряк» и «Охотник». Во время Великой Отечественной войны на такие суда навешивались бронированные листы, и они должны были выслеживать вражеские подлодки. Были железные катера «Победа» и «Норд-вест». Этот маленький катерок выполнял работу военную. Он разводил за собой весельные лодки с рыбаками по всему Малому морю и даже водил их в Усть-Баргузин, Нижнеангарск, Заворотную, Покойники и в другие места.

А по утрам собирал и отводил их на рыбопромышленные пункты.

Кроме того было два катера АМБ (Астраханский морской буксир) (эмбешки) – «Сатурн» и «Юпитер» и четыре небольших катера-мотобота «Щука», «Омуль», «Хариус», «Ольхон» и несколько деревянных несамоходных барж.

Как и большинство катеров «Сталинградец» перевозил рыбу. Разгружались в Слюдянке, а если был спецуказ из Иркутского рыбтреста (позднее стал рыбокомбинатом), то в Листвянке. Оттуда рыбу везли в Иркутск на машинах. Тогда ещё не было консервного цеха в Сухом ручье, ни перевалочной базы в Бурдугузе. Обратно суда загружались оборудованием для цехов рыбзавода, спецодеждой для рыбаков и флота, овощами.

«Флотские» пользовались приоритетом и у начальства, и у населения, особенно молодёжи. Когда катер уходил в рейс, его провожали на молу родные, близкие, просто ребятня. На весь посёлок звучали его сирены. Возвращался катер с этой же «музыкой». При подходе к посёлку на катере должна быть абсолютная чистота, порядок. Вся команда – в форме. Все «флотские» носили в то время форму: китель с шевронами, клёши, фуражки.

Во время войны рыбозавод был на военном положении. За любые нарушения, пусть даже не большие, трудовой дисциплины директор самостоятельно мог посадить под арест на 10-15 суток. Во время подготовки к навигации член команды судов не имел права сходить на берег. Собирали продовольственные карточки и отправляли одного человека отовариваться на берег.

Запчастей не хватало, трудно было делать ремонт, но люди старались всеми силами.

Пополнялись команды судов за счёт «юнг» — выпускников мореходных школ Ленинграда, Пскова и других городов. Умели «флотские» и веселиться. Помню, в поселковом клубе, стоявшем над берегом Байкала, молодёжь собиралась на танцы. Парни в морской форме, а девушки в белых штапельных платьях (на шёлковые редко у кого были деньги) с голубой отделкой, в белых парусиновых босоножках или тапочках танцевали парами. Ярко сияли лампочки, блестел наскобленный, некрашеный пол, проносились пары в вальсе, фокстроте, коробочке и других танцев.

«Зрители» чинно сидели у стен на скамейках. Нам, старшеклассникам, лишь по праздникам разрешалось видеть это чудо и то только до прихода «контроля» – учителей.

ММРЗ в те годы рыбы ловил много. Кроме сетевых бригад было несколько закидных неводов и один ставной. Весь улов надо было собрать, засолить, закоптить и реализовать. Собирали добытую рыбу по рыбоприёмным пунктам, расположенным на острове и по побережью Малого моря: Хужире, Харанцах, Песчаной, Ташкае, Тодокте, Шибетах, Шиде (соровая рыба), Халах, Улан-Хане, Крестовой.

В летнее время на них работало много школьников. Суда, уходившие в рейс, грузились «под завязку». Грузили и в трюм, и на палубу – ставили 100-200 килограммовые бочки «на попа», так, что матросам приходилось бегать по ним.

К окончанию навигации старались грузов завезти побольше, потому что своим транспортом это обходилось дешевле. Муку для островитян завозили два огромных лихтера – самоходные баржи «Роза Люксембург» и «Клара Цеткин».

Пассажиров от порта Байкал и Листвянки до Нижнеангарска доставлял пароход «Комсомолец», сменивший легендарный ледокол «Ангара». На побережье Малого моря он заходил в Загли, Хужир, Онгурён.

Грузили рыбу и на деревянные баржи, которые вёл за собой катер. Всё это было чревато тем, что сильный осенний шторм мог и разбить суда, и погубить жизни людей.

Рыболовецкое судно «Сталинградец» было собрано на судоверфи Большой Речки во время Великой Отечественной войны.

Деревянное судно с невысокими бортами и надпалубными надстройками: мачтами, высокими рубками, кубриком, радиорубкой, камбузом, гальюном. Большим недостатком этих судов было то, что их заливало водой даже при сравнительно небольшой волне через плохо закреплённые, не соединённые между собой, якорные клюзы.

Приходилось часто откачивать воду, да и скорость была небольшая – 9-10 км/час. А при сильной волне и буксире скорость его резко падала. Рейс Хужир – Листвянка – Хужир продолжался 7-10 дней.

Итак, сейнер «Сталинградец» с загруженной в трюмы рыбой и с баржей «Чайка» на буксире вышел в рейс из Хужира до Листвянки. Приближался сезон осенних штормов, и этот рейс должен был быть последним в навигации 1954 года. Капитаном на сейнере в то время ходил Калашников Василий Перфильевич, участник Великой Отечественной войны, бывший морской офицер, награждённый медалью «Адмирал Ушаков» и медалью «За боевые заслуги». Имя его занесено в книгу «Ольхонцы о войне и о себе». Плавал он и на катере «Норд-Вест».

Начальник гослова ММРЗ Белозерцев П.И., работавший с рыбаками, отзывался о нём как о спокойном, рассудительном человеке, хорошем советчике.

Первым помощником капитана был Дубинин (Дубынин) Алексей, молодой парень. В нижней команде: старший механик Рыков Александр Кириллович, участник Великой Отечественной войны, защитник Сталинграда, дошедший с боями до Германии, награждённый боевыми наградами. К большому сожалению, его имя и имена других ольхонцев не были внесены в книгу «Ольхонцы о войне и о себе». Помощником у него был Ермолаев Александр – симпатичный паренёк, светловолосый, с косой чёлкой, подвижный, он чем-то напоминал Сережку Тюленина из «Молодой гвардии». Заводила компаний, любимец молодёжи. Семья Ермолаевых приехала в числе других эвакуированных семей – Шаповаловых, Пининых, Ольховиковых – из Подмосковья в 1943 году. Вместо Дальнего Востока (так же, как семьи Ситниковых, Баязитовых, Гаптрахмановых из Татарии) они попали на Ольхон.

Матросы – Савельев Степан, Родовиков Иван – совсем молодые ребята, не старше 18-19 лет. Радист Бажгеев Гавриил – здоровяк с пышной кудрявой шевелюрой. Судьба приготовила ему «сюрприз» – он пошёл в рейс за другого радиста – Лыкова. Тот играл на трубе в духовом оркестре. Приближались ноябрьские праздники, и его оставили на берегу. Было и такое в нашем посёлке – свой духовой оркестр. Не должен был идти в этот рейс и Рыков Александр. Его как мастера хорошо знавшего моторы, должны были оставить работать на берегу. Повар – Нина, молоденькая девушка, лет 18-ти, белолицая, полненькая, с тёмными глазами и ласковым голосом. Она приехала из Забайкалья, чтобы заработать денег. На буксире шла баржа со шкипером Степаном Жуковым. Он плавал помощником капитана на другом катере, но начальство попросило его сходить в рейс и привезти капусту для посёлка.

Деревянный сейнер типового проекта 30-х годов ХХ века получил широкое применение на крупных водоёмах Советского Союза

Деревянный сейнер типового проекта 30-х годов ХХ века, снятый в художественном кинофильме «Белое солнце пустыни»

Разгрузившись в Листвянке, команда сейнера погрузила на борт мотор «НВЛ» 80-ти сильный для нужд рыбзавода. На катер попросились геологи с оборудованием и трубами для буровиков (вышка стояла в бухте Ая). Сюда же, поближе к молодёжи, попросился и Козлов Дмитрий, только что закончивший срочную службу в военно-морском флоте. Дома, в Хужире, его ждали родители, два брата и три сестрёнки. Степан Жуков звал Дмитрия к себе, на баржу. Но судьба у парня, видно, была друга. Как-то он приходил домой в отпуск – красивый, черноглазый парень. Щеголял в морской форме на зависть местным парням.

Получив «калым» от геологов, команда катера направилась в Большие Коты, расположенные на берегу Байкала. Отоварились продуктами и «горячительным». Дошли до бухты Песчаная. Где находились на отстое несколько катеров, так как было объявлено штормовое предупреждение. Команда понадеялась, что катер выдержит шторм, и он отправился в путь.

Ночью налетела «горная» (северо-западный ветер, по-ольхонски «Сарма-матушка»), перевернувшая не один катер, не говоря о лодках, унёсшая жизни сотен людей. Ураганный шторм поднял огромные волны, принёс ледяной холод. Радио связь с катерами велась из Хужира несколько раз в день, часов до 8-9 вечера, в случае шторма – каждый час. Ночью наблюдение за катерами через радиоэфир должен был вести рыбтрест. Ходили слухи, что дежурная радистка в Хужире, отстучав очередной сеанс связи с катером, ушла на танцы. Даже если и вызывал радист сейнера на связь Хужир, рыбтрест, никто не смог бы прийти им на помощь. При таком ветре и тихой скорости катер не мог полноценно бороться со штормом. Катер стало захлёстывать водой через якорные клюзы, огромные волны качали его с борта на борт. Вода шла по палубе, заливала кубрик.

Роковую роль сыграли трубы геологов, уложенные вдоль бортов, но не закреплённые, они раскатывались по палубе, били в борта. Да и погруженный на палубе мотор, хотя и был закреплён, но сорванный водой тоже стал перекатываться по палубе. Когда его сбрасывали с палубы, он зацепился за борт и повис, накренив катер, но после он всё-таки упал в море.

Алёша Дубинин (Дубынин) должен был нести ночную вахту, поэтому приготовил тёплую одежду: полушубок, валенки, шапку. Когда его разбудили, он увидел, что в кубрике по полу перекатывается вода. Быстро оделся, взбежал по трапу наверх. Его встретил шум волн, свист ветра, кромешная тьма. Катер кидало. Понял, что надо спасаться. Забрался по вантам на мачту (для натягивания паруса). Привязался. А волны всё зверели. Снесло палубные надстройки. Рубка ещё держалась. Александр Рыков до последнего «держал мотор», не давая ему заглохнуть, хотя вода в машинном отделении доходила до колен. Те, кого волны ещё не смыли за борт, забрались в рубку, залезли на неё. Но огромной волной сбило и её, вместе с людьми.

Тьма и холод, крики людей, некоторые ещё цеплялись за палубу, но волны снова уносили их. Двое – Александр Рыков и Дмитрий Козлов с трудом добрались до мачты, где сидел Дубинин, взобрались к нему. Их мокрую одежду, волосы вскоре сковало морозом. Первым не выдержал Митя: «Всё, не могу больше, прощайте…». Рыков кусал руки, чтобы пошла кровь, хотел этим согреть их, но вскоре не выдержал, упал. Алексей остался один. Ветер не утихал, мачту качало, брызги долетали до него. Снизу ему всё ещё слышались крики о помощи, тянулись руки – Саши, Нины, Вани… но вскоре никого уже не было.

Степан Жуков проснулся от сильной качки, скрипа. Выскочил на палубу, а там ветер, кромешная тьма. Баржу качало, катера не было видно. Понял, что баржу обрубили («отдали швартовы»). У него на барже было человек пять Ольхонских колхозников, сдавших в Иркутске процентовую рыбу (тогда начислялись проценты от улова). Поняв, что его и их судьбы в его руках, Степан всех поднял на ноги, заставил работать. Распороли брезентовый чан, в котором солили рыбу, сшили парус, натянули на мачту. Баржа, получившая ход, стала управляемой и выровнялась поперёк волн. Степан до боли в суставах сжимал руль, всё боялся, что его вырвет из рук и баржу перевернёт. Водой окатывало с головы до ног. Несколько раз мужики меняли ему одежду. К рассвету волны вынесли баржу к Посольску. Очередная волна выбросила баржу на берег. Рассвело. Степан до рези в глазах вглядывался вдаль. Увидел «черновину». Понял, что это «Сталинградец». Затеплилась надежда, что кто-нибудь остался в живых. Пошёл в Посольское правлении местного колхоза, где всё рассказал и просил помочь. Долго никто не соглашался. Ветер всё ещё был сильный, шла крутая волна, и никто не хотел рисковать.

Степан упрашивал, умолял, ругался. И вот человек восемь вместе со Степаном вышли в море. Подойдя к затонувшему на мелководье катеру, через палубу которого гуляли волны, на уцелевшей мачте они увидели одного единственного человека, привязанного к ней. Это был Алексей Дубинин.

Застывший, онемевший, чуть не сошедший с ума от всего пережитого, он с трудом сказал Степану: «Что долго-то?» Он ещё не понимал, что только благодаря мужеству, умению и находчивости Степана Жукова он спасён.

Дальше события разворачивались так: из Посольска в рыбтрест пошла срочная депеша, оттуда по рации сообщили в Хужир. Люди узнали правду о своих родных. Рыдания, крики, проклятия не умолкали в домах погибших. У Василия Калашникова осталась жена с двумя маленькими сыновьями. Вера Рыкова, работавшая медсестрой в больнице, осталась с маленькими девочками. Оплакивали Александра Рыкова и его родители, брат и четыре сестры. У матери Степана Савельева остались два сына-школьника. Он был их кормильцем и защитой. Ваню Родовикова ждали мать, отец – участник Великой Отечественной войны, четыре брата и две сестрёнки.

Сашу Ермолаева так и не дождались мать, сестра и любимая девушка. Мать Гаврилы Бажгеева никак не хотела верить в гибель сына, ругала радиста, за которого он ушёл в рейс. У неё ещё было трое школьников, один сын служил в военно-морском флоте. Долго ещё ходили на мол родители погибших, берегли память о них.

В Посольск в те дни срочно прилетело начальство из Иркутска: управляющий рыбтрестом Якубовский Я.А. и главный инженер Амитиров. Дубинина (Дубынина) Алексея увезли в Иркутск, сначала на обследование и лечение в больницу, а потом он по путёвке уехал на курорт – оправляться от пережитого стресса.

Управляющий рыбтрестом Якуб Александрович Якубовский был выходцем из Белоруссии, заслуженный чекист, ветеран революции, пенсионер всесоюзного значения. Он долгие годы служил в органах НКВД, был награждён многими наградами, боевым оружием. В Хужире он бывал ещё в довоенные годы, со многими был знаком лично. Часто бывая в Хужире в войну, он не давал упасть духом женщинам, проводившим на фронт своих близких, вселял в них уверенность в Победе. Был прост в обращении с людьми, имел прекрасную память и знал многих рыбаков и сетевязальщиц в лицо, поздравлял их с праздниками в открытках.

Баржу «Чайку» с людьми и грузом увели на буксире в Листвянку, Степана и остальных долго там продержали. Шло следствие, допросы. Он успел за это время написать два письма любимой девушке в Хужир – Вале. Сетуя на судьбу, просил стать его женой, а так же навещать его родителей.

На суд в Иркутск, в связи с гибелью людей и потерей судна, были вызваны управляющий трестом Якубовский, главный инженер Амитиров, капитан флота Мало-Морского рыбозавода Власов В.Д. На суде «всплыли» грубые нарушения в постройке и эксплуатации судна: рубка на его палубе была плохо закреплена короткими крепёжными болтами, палубные надстройки не были прикреплены струной к бортам, а только прибиты плинтусами к полу. Это недоделки верфи.

На рыбозаводе сплошь допускались перегрузки судов. Не было даже лееров – проволочных перил. Оказалось, что из Иркутского рыбтреста не было письменного распоряжения о погрузке на борт судна мотора. А погрузка пассажиров, да ещё с грузом вменялась в вину команде. За весь груз отвечал помощник капитана, в данном случае Дубинин, но его на суде не было. Суд присудил высчитывать из зарплаты управляющего рыбтрестом — 20 % в течении года, а из зарплаты главного инженера – 15% в течении 6 месяцев.

Из Хужира на другой день после сообщения о «Сталинградце» вышла «Победа» с капитаном Кичигиным Н.И. В команду входил Баландин Н.И. ранее плававший на этом сейнере. Подплыли к катеру, баграми стали шарить в кубрике. Цеплялась одежда, матрасы, тряпки, но людей не было. Потом подошёл пароход «Байкал», поставили помпы и, откачав воду, поставили сейнер на ровный киль, после чего отбуксировали в порт Листвянки. Сейнер отремонтировали, соорудили новые надстройки, но местные жители плавать на нём отказались, потому что всё будет напоминать о погибших. Набрали команду из иркутян, но после одной навигации они разбежались.

Брата «Сталинградца» «Ленинградца» вытащили на берег за Шаманкой и сожгли. Судьба злосчастного «Сталинградца» точно не известна. Говорили, что его вывели в море и сожгли. Ветхие сейнера больше не решились использовать в работе, слишком большая цена за это была заплачена – жизни людей. Вместе с командой погибли и пассажиры ,все 17 человек.

Степан Жуков по возвращении домой был премирован от рыбтреста на 1000 рублей (за спасение людей, судна), немалые деньги, от министерства рыбной промышленности ему был вручён значок «Отличник рыбной промышленности». В декабре того же года у них с Валентиной состоялась свадьба. Они вырастили двоих детей, внуков. В 1955 году Степана отправили учиться в город Ейск на капитана. Долгие годы он ещё работал на рыбозаводе на море и на берегу.

Алексей Дубинин тоже женился, обзавёлся семьёй, но долго в Хужире не задержался, уехал. То ли тяжело ему было постоянно рассказывать родным и друзьям погибших о них, то ли считал, что виноват перед ними, что остался жив один из всех, кто был на «Сталинградце». Кто знает, мало ли причин у человека.

За долгие 50 лет многое стёрлось из людской памяти. Родных у погибших в посёлке не осталось: кто уехал, кто-то умер. А те, кто ещё помнит об этом трагическом событии, не могут без волнения о нём рассказывать. Мне бы хотелось поблагодарить и пожелать здоровья многим землякам-хужирцам, помогшим восстановить подробнее те события. Это Баландин Николай Ильич – участник Великой Отечественной войны, защитник Сталинграда, добывший нам Победу, его жена Вера Нефодьевна. Вдова Степана Жукова Валентина Перфильевна, Ситников Исмаил Исхакович, Власов Владимир Дмитриевич – бывший механик ММРЗ, Смелова Галина Ивановна – бабушка более 30 внуков и правнуков, Византийский Юрий Константинович – все они заслуженные люди, проработавшие на ММРЗ не по одному десятку лет.

Редакция получила от автора этой статьи З.И. Каплиной второе письмо, в котором она пишет: «У меня к вам небольшая просьба. Если можно, сообщите в газете, что мы, прихожане Храма иконы Державной Божьей матери, собираемся помолиться 24 октября за погибших на «Сталинградце», помянуть их. А благочинный отец Вячеслав из Хомутово (он строит церковь у нас и в Усть-Орде) отслужит молебен по погибшим. Работники Хужирской библиотеки организуют вечер памяти – 50 летие со дня гибели команды «Сталинградца».

2004 год.

Корпус сейнера «Сталинградец», потерявший все надстройки во время шторма, поднятый в ходе аварийно-спасательных работ в октябре 1954 года, был отбуксирован на судостроительный завод в Листвянке.

Добавить комментарий

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные и авторизованные пользователи. Комментарий появится после проверки администратором сайта.

140