Байки Музейного. История про бохолдоя

Этот разговор Музейного с Директором состоялся однажды поздно вечером, когда последний изрядно задержался, оформляя срочные отчётные документы. Перед тем, как закрыть двери, он привычно обошёл залы и увидел, что Музейный сидит на самом видном месте – на сидении ревякинского мотоцикла.

– Добрый вечер! – сказал несколько озадаченный Директор. – Случилось что?

Он привык, что Музейный всегда избегает попадаться на глаза людям, да и явившись на призыв сигнальной свечечки, старается держаться подальше, в темноте, не выходя в круг света. А тут надо же – сидит, ничуть не прячась!

– Случилось, не случилось… – пробормотал Музейный и замолчал.

Директор молчал тоже, и получилась неловкая пауза. Наконец домовой заворочался и принялся слезать с мотоцикла.

– Так в чём дело-то? – повторил Директор. – Я же вижу… Может, расскажешь всё-таки?

И уселся на край ограждения сэргэ: ничего другого поблизости не нашлось, а идти за стулом ему показалось неудобным.

Музейный прошёлся по залу взад-вперёд.

– Это хорошо, что ты не ушёл раньше, – сказал он наконец, остановился и поскрёб бороду. – Как-то мне сейчас…

Он задумался.

– Скучно? – подсказал Директор.

Домовой отрицательно мотнул головой и снова принялся шаркать по залу своими обрезанными валенками, которые он называл «опорки».

– Одиноко? – предположил Директор.

– Мы народ потаённый, нам компания не требуется, – отмахнулся Музейный.

– Страшно? – просто, чтобы что-то сказать, сказал Директор. Он был уверен, что испугать домового невозможно ничем.

Совершенно неожиданно Музейный резко остановился.

– А вот хоть бы и так! Ты что ж себе так понимаешь, что в нашенской жизни и пужаться нечему, ага?

Директор честно признался, что всегда так и полагал:

– Это ж ваш брат – домовые, лешие, водяные… ну, не знаю… кикиморы те же… В общем, это вы как раз нас пугаете обычно!..

Директор смутился, сбился и закончил:

– Я не к тому, чтобы что-то плохое… но уж так повелось, согласись!

Музейный хмыкнул, но спорить не стал. Да и вид у него был не обиженный, скорее, самодовольный.

– Что повелось, то повелось, – согласился он. – Умеем, ага…

И, помолчав, продолжил:

– А всё-таки есть и у нас свои… затейники. Такую, знаешь, наведут жуть, что весь сон напрочь унесёт. Не то, чтобы так уж прям страх и опасность, но да, беспокойствие сурьёзное, ага. До того, вишь, дошло, что от любой книжки шарахаешься, пусть она и совсем даже ни при чём!

– Ну, я совсем ничего не понимаю! – развёл руками Директор. – Какие затейники? И при чём здесь книги?

– Как при чём? Дак ить он же не простой какой, а книжный! – Музейный даже ногой притопнул. Для убедительности.

– Да кто непростой-то? Кто книжный? – воскликнул Директор. – Ничего не понимаю! Я, знаешь ли, после работы с документами не в состоянии твои загадки разгадывать!

– Какие уж тут загадки… Загадки – дело шутейное. А с бохолдоем не пошутишь! Нет у него такого умения – шутки шутить!

И Музейный снова топнул опорком.

– Вот оно что… – протянул Директор. – Бохолдой, говоришь? Вот не думал, что они на самом деле…

– Не думал? – перебил его домовой. – А про меня ты думал? А про Завиду-Ворчальника? А про лешего Жилдабыла? Много чего вы, люди, думать не думаете, а оно таки есть, ага.

Он уселся прямо на пол, скрестя ноги, и замолчал.

– Моя соседка, бабушка Дарима, жаловалась на бохолдоя, – вспомнил Директор. – Хулиганил у неё на заимке, а потом и в подворье перебрался, как-то так. Как-то она его называла… Шогтой, что ли.

– А, – кивнул Музейный, – вот уж этот точно шутить умеет. Хотя, правду сказать, мало кому от его шуток весело, ага. Ну, да он с барабашками на короткой ноге, что с такого ждать… Не, мой случай злее.

И он, наконец, рассказал Директору, как по какой-то своей надобности покинул родной музей и отправился на соседнюю улицу, в библиотеку. «Надоть мне было там кое-какую книжицу глянуть», – неопределённо объяснил он. И вот там, в библиотеке, встретился он с недобрым духом – бохолдоем.

– Вот не думал, что он в таком месте может завестись. Не ожидал, ага. Оттого и вышло, что он меня врасплох прихватил, – сетовал Музейный. – Впервой встретился, да ночью, да ещё, вишь, в тех стенах, где он хозяйничает… Ремонт там недавно был, строительство всякое. Не иначе, тогда он и подселился, да и не объявился покуда никому, обживается втихаря. Номой Бохолдой, ишь чо!

– Немой? – удивился Директор.

– Да не немой, а номой! Ном – книга по-бурятски, а он, стало быть, книжный, – неохотно объяснил Музейный.

Чем поселившийся в библиотеке дух напугал зашедшего за книжкой домового, он рассказывать не стал. Обмолвился неопределённо, что тот оказался мастак насылать жуткие картины, от которых даже у видавшего виды домового борода дыбом встопорщилась, да и всё.

Сказал, распрощался и исчез.

Видимо, поговорить да поделиться – это было всё, что ему требовалось. А про «потаённую» от людей жизнь Музейный лишнего говорить не любит.

Директор отправился домой, размышляя, какими такими литературными картинами испугал его приятеля Номой Бохолдой.

Вот так и открылось, что в Хужирской библиотеке поселился особый дух – Номой Бохолдой. Не сказать, чтобы злой и беспокойный: особо он себя поначалу не проявлял, вот только иногда за окнами запертого на ночь дома мелькали странные синеватые огоньки. Да ещё иногда средь белого дня в зале вдруг слышались шелестящие звуки, а за книжными полками словно бы включался радиоприёмник, издающий тот самый «белый шум».

Но потом начались и выходки поэффектнее. То сама собой открывается, а потом с размаху захлопывается входная дверь. То рассыпается мелкими осколками чашка. То отчётливо потянет ледяным сквозняком при плотно закрытых окнах. А однажды Директор узнал, что в библиотеке с верхней полки стеллажа веером разлетелись книги, посыпавшись прямо на юных читателей.

Тогда он вечером поставил на лавочку зажжённую свечку и уселся рядом. Музейный не заставил себя ждать, пришаркал из дальнего угла.

– Совет твой нужен, – поздоровавшись, сказал Директор. – Что-то твой приятель в библиотеке чудит. Того гляди, и вовсе народ начнёт пугать. А там же дети ходят!..

– Какой он мне приятель?! – возмущённо прервал Музейный. – Вот ещё глупости!

– Ну, неприятель, – согласился Директор. – Тем более. Как бы его выдворить куда подальше? Или хотя бы приструнить, что ли…

Музейный фыркнул:

– Такого ж разве спровадишь? Уж коли завёлся – всё, почитай, постоянный житель. Одним только пожаром его и сгонишь, ага. Переселится куда-нить и опять за своё…

– Ну нет, пожар нам не годится, – нахмурился Директор. – Вот ещё не хватало…

Музейный развёл руками.

– Говоришь – всё, почитай, постоянный житель? – задумчиво повторил Директор. – Почитай, значит… Послушай-ка, а ведь он же не простой бохолдой, а Номой, так? Книжный? Значит, книги на него особое действие должны иметь!

Музейный согласно кивнул:

– Должны-то должны, это факт, ага.

– А вот как? Это ведь только в вашем мире, потаённом, можно узнать. На тебя одна надежда!

Такие слова домовому явно польстили. Он молча кивнул и, не прощаясь, исчез в глубине музейного зала. А через неделю Музейный сам вызвал Директора на разговор, и они целый час о чём-то совещались.

А выяснилось вот что. Номой Бохолдой числит себя от всех остальных бохолдоев наособицу: он буквально «глотает» книги, при том особое пристрастие имеет к тем, на страницах которых происходит что-то страшное. Вот те самые вычитанные жуткие сюжеты он и насылал прямо в голову Музейному, когда тот оказался ночью в библиотеке.

После этого Директор отправился прямо к Библиотекарям, чтобы рассказать о причине происходящих у них странных происшествий и обдумать сложившуюся ситуацию. Уйдя из библиотеки, чтобы не дать хитрому Номой Бохолдою подслушать, они разработали план действий.

Заключался он вот в чём: нужно действовать в соответствии с народными традициями и провести ритуал. Раз бохолдой особенный, то и ритуал должен быть особенный.

Главное – показать ему, что никто из приходящих в библиотеку страшных историй не боится. Читатели знают страшные истории не хуже его! И так хорошо знают, что специально собираются, читают их друг другу вслух и даже получают от этого удовольствие! После этого придётся Номой Бохолдою угомониться: ведь таких посетителей не испугаешь… Ну, а чтобы не разозлить капризного духа, сам ритуал нужно назвать в его честь. Вот так и возникла в Хужире «Библиотечная ночь НОМОЙ БОХОЛДОЙ».